«“Халифат” в версии ИГИЛ уже состоялся. Переформатирование как минимум Ближнего Востока, несомненно, случится. Потому что проблема ИГ потянула за собой массу других проблем. В первую очередь проблему искусственности границ, нарисованных в XX веке европейскими державами. Новые образования, скорее всего, будут объединяться на конфессиональной идее»…
Во вторник, 24 ноября, начинает свою работу регулярный научно-практический семинар «Кавказ в прошлом и настоящем (общество и политика, экономика и культура)» (организаторы – Центр проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО, Центр изучения Центральной Азии, Кавказа и Урало-Поволжья ИВ РАН).
На обсуждение будет представлен доклад старшего научного сотрудника Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмета Ярлыкапова «“ИГ” и Кавказ: масштабы присутствия и связи». В интервью КАВПОЛИТу известный кавказовед рассказал, почему ИГ – это всерьез и надолго, чем оно привлекает молодежь Северного Кавказа и как работают вербовщики в виртуальных и реальных сетях.
— Какие акценты будут в вашем докладе? На что вы хотели бы обратить особое внимание?
— Поскольку тема доклада касается присутствия Кавказа в ИГИЛ и ИГИЛ на Кавказе, то, конечно же, я остановлюсь на участии кавказцев в этом образовании. На основании своего полевого материала комплексно рассмотрю причины ухода: почему это происходит, что притягивает северокавказцев, что их туда толкает.
В этом плане, на мой взгляд, недооценена очень глубокая, серьезная проблема работы сети вербовщиков. Об этом, кстати, недавно на совещании говорил и [полпред президента РФ в СКФО] Сергей Меликов. Почти дословно – он сказал, что мы до сих пор не знаем, как работают сети вербовщиков.
— Что, по-вашему, первично: социальные условия, которые толкают молодежь на уход в ИГИЛ, или пропаганда, работа сети вербовщиков?
— Это практически вопрос про курицу и яйцо. Здесь действительно сложно определиться и точно сказать, потому что проблема массового отъезда северокавказской молодежи на Ближний Восток появилась гораздо раньше ИГ – еще с 2011 года, когда в Сирии начались известные события.
Кавказцы, конечно, ехали не в ИГИЛ, они присоединялись к различным структурам – к «Аль-Каиде» и другим суннитским группировкам, которые воевали в Сирии. Однако с появлением ИГИЛ масштабы «исхода» кавказцев в Сирию выросли буквально в разы.
Да, есть то, что толкает и притягивает туда молодежь. Но есть еще и совершенно конкретная пропагандистская деятельность, которая делает эту проблему еще более, так сказать, выпуклой и более серьезной.
— О каких масштабах мы сейчас говорим? Можно ли верить официальным цифрам?
— Как известно, есть официальные цифры и есть оценки. Понятно, что оценки тоже основаны не на каких-то подробных исследованиях. Тем не менее, мне кажется, они ближе к реалиям, чем те цифры, которые озвучиваются.
На февраль, по-моему, официально сообщалось о 1700 россиянах, присоединившихся к ИГИЛ. На днях Меликов привел цифру 2500 кавказцев, воюющих на стороне ИГИЛ.
Но, согласно экспертным оценкам, одних только дагестанцев уехало в Сирию от двух до пяти тысяч. Чеченцев – около трех тысяч. Правда, здесь учитываются не только сторонники ИГИЛ, но и других группировок.
Эти оценки, как мы видим, очень серьезно разнятся с официальными данными. Но они, на мой взгляд, все-таки точнее отражают масштабы проблемы.
— Можно ли сказать, что вопрос справедливости – это такая точка пересечения, в которой сходятся чаяния молодежи и работа пропаганды?
— Вы совершенно правы. Вообще, вопрос социальной справедливости как проблема фиксируется социологами, этнографами на Северном Кавказе гораздо раньше, еще до появления всех этих проблем в Сирии. В фокус-группах, на интервью люди очень четко проговаривали запрос на социальную справедливость. Он всегда был.
И сейчас действительно случилось так, что этот запрос со стороны молодежи и пропагандистское предложение со стороны ИГ сложились вместе. В результате мы имеем беспрецедентный поток молодежи в этот регион – не только с Северного Кавказа, но и вообще из России.
— Как работает сеть пропаганды, насколько она широкая?
— В целом пропаганда ведется повсеместно, потому что интернет есть везде. И у молодежи есть инструменты, как просматривать эти материалы. Соответствующий инструментарий широко распространяется, опять же, через интернет.
Если говорить о сети вербовщиков, то к великому сожалению, да, сеть обширная, она охватывает практически всю территорию страны. Вербовщики есть везде – и в Москве, и в Санкт-Петербурге, и на Севере, и в республиках Северного Кавказа.
И это, конечно же, серьезная проблема, которой надо заниматься. Необходимо выявлять эту сеть. А для этого нужно понимать, как она работает.
— У вас есть это понимание?
— Надо сказать, это достаточно сложное поле для исследования. К тому же, наши сведения вторичные, потому что я, например, как и другие исследователи, говорим с людьми, которые сталкивались с вербовщиками, но не с самими вербовщиками. И вот эта вторичность поля, конечно, может давать некую погрешность.
Но в целом, есть какие-то конкретные примеры работы вербовщиков, есть понимание методов, подходов. То есть в общих чертах проблему обрисовать получается. Хотя, конечно, сегодня необходимо более глубокое изучение этой проблемы.
— Но какие-то основные принципы работы вербовщиков известны?
— У них есть два основных подхода: один через виртуальные сети, например, социальные сети, второй через реальные сети – сети знакомых, родственников и так далее. Те, кто оказался, допустим, в том же ИГИЛ, предоставляют какие-то контакты, и через них вербовщики выходят на конкретных людей.
Здесь все зависит от региона, везде свои нюансы, но общие принципы такие. После того, как выявлен, скажем так, клиент, с ним уже работает специальный человек. На этом этапе, когда выяснится, что «клиент» склонен, интересуется темой – происходит процесс обрабатывания жертвы. Молодому человеку в красках объясняется, как там хорошо и почему там царит справедливость, которую он, как правило, ищет.
Вот эти конкретные вербовщики играют очень важную роль в процессе вовлечения. Иногда происходит физический контакт. Иногда это контакт через те же самые соцсети, WhatsApp и прочее. То есть общение не всегда ведется вживую, но обязательно с участием вербовщика. Именно он потом дает инструкции.
— Как вы оцениваете действия силовиков? С одной стороны, много критики со стороны правозащитников. С другой – вроде есть какие-то успехи…
— Да, есть несомненные успехи в отношении, допустим, того же «Имарата Кавказ», в том числе и по отработке тех, кто присягнул ИГ. При этом и у правозащитников достаточно поводов для справедливой критики.
Но если говорить о тех сферах, где необходимо приложить больше усилий, то я назвал бы как раз работу с сетью вербовщиков. Нельзя сказать, что она провальная – российские силовики имеют достаточно большой опыт в этом направлении борьбы с терроризмом. Тем не менее, на мой взгляд, есть некоторая недооценка проблемы.
— ИГИЛ – это надолго? Насколько адекватно оценивает серьезность проблемы мировое сообщество?
— О серьезности вызова свидетельствует хотя бы то, что до сих пор ни один из крупных игроков не решился форсировать наземный этап операции. Ни американцы, ни европейцы, ни мы – никто не хочет ввязываться в это.
Это действительно совершенно новый вызов. И практически все, кто так или иначе втянут в конфликт на Ближнем Востоке, понимают, что наземная операция, даже в случае ее успеха, не решит проблему. Да, можно совершенно спокойно там высадиться и, скажем, отвоевать территорию. Но саму проблему ИГ это не решит.
Точно так же Израиль каждый год вторгается в Сектор Газа, убивает тысячи палестинцев, но задача не решается. Или взять, например, 2006 год в Ливане – когда вроде бы в военная операция против «Хезболлы» была успешной, но, опять же, главная задача не была решена. Мне кажется, феномен ИГ как раз в этом ряду.
Это новый вид. Как я уже говорил, новый вызов. Но в отличие от «Хамаса» и «Хезболлы» – это уже не региональная проблема, а вызов мирового масштаба. И здесь чрезвычайно важно трезво его оценить и очень серьезно проработать план своих действий. Потому что чисто военного решения этой проблемы – нет.
Так что ИГ – это, к сожалению, надолго. Сегодня уже «Аль-Каида» по сравнению с ИГИЛ кажется проблемой гораздо меньшего масштаба. Мы наблюдаем не столько эволюцию, сколько революцию террористических организаций, группировок и их методов.
Сейчас задача – не допустить появления чего-то более продвинутого, чем ИГ. Поэтому надо быть осторожными. Ошибки в борьбе с ИГИЛ, недооценка рисков могут привести к обратным результатам.
— ИГИЛ только в последнее время стало выпускать какие-то «позитивные» фильмы. До этого наглядной агитации со знаком плюс практически не было. Напротив, в основном в Сеть попадали ролики казней и прочих ужасов. Почему эти картинки не отталкивают молодежь? Чем объясняется устойчивость мифа о справедливости, существующей в ИГ?
— Дело в том, что эти казни и ужасы касаются тех, кто не является мусульманином, с точки зрения пропаганды ИГ. «Вот эти расплачиваются за отход от ислама. А уж вы-то – истинные мусульмане, – говорят они молодым людям. – Приезжайте. Для вас здесь рай, для вас здесь справедливость». Такова риторика. Это во-первых.
А во-вторых, срабатывает такая своеобразная логика, которая на самом деле и не логика вовсе. Молодых людей заверяют, что там работает шариат. И по той самой «логике», это автоматически приводит к социальной справедливости. Якобы там работают не законы, выдуманные людьми, а законы божественные, ниспосланные в божественных книгах. К сожалению, это срабатывает. Что-то щелкает в мозгу людей, и они соглашаются: да, действительно, это же не человеческий, а божественный закон…
— Вы говорите, что с военными операциями надо быть аккуратнее. Правильно ли я понимаю, что ИГ – это вызов, который предполагает какое-то глобальное переустройство мира?
— Да, вы правы. Хотим мы того или не хотим, переформатирование как минимум Ближнего Востока, несомненно, случится. Потому что проблема ИГ потянула за собой массу других проблем. В первую очередь курдскую проблему и вообще – проблему искусственности границ, нарисованных в XX веке европейскими державами.
Вдруг выяснилось, что Сирию на Ближнем Востоке не воспринимают как «Сирию» в европейском понимании, ее воспринимают как привычный для местных жителей и исторически известный здесь каждому «Шам», который опять же европейцы пытаются перевести как «Левант». И соответственно, в восприятии жителей самого Ближнего Востока это уже совсем другая Сирия.
Выходит, что и единый Ирак невозможен, а значит, должно быть какое-то решение курдской проблемы. В общем, Сирия и Ирак в частности и Ближний Восток в целом, видимо, будут переформатированы вне зависимости от желания западных стран и их союзников – той же Турции и прочих.
Насколько эта трансформация будет глубокой и драматичной, можно только гадать. Там, конечно, и сейчас ситуация драматичная. Но я хочу сказать, что мы по привычке продолжаем рисовать в своем сознании прежние Ирак, Сирию, Турцию и так далее. Но де-факто переформатирование уже идет и что в итоге получится – ну… будет интересно посмотреть.
— Высока ли вероятность, что в результате всех этих преобразований на карте появится некий халифат – не идеологический, а территориальный, союз государств?
— «Халифат» в версии ИГИЛ уже состоялся. Это образование существует как минимум два года. Пусть оно расширялось, уменьшалось. Пусть это девиантный, ужасный «халифат», не признаваемый подавляющим большинством мусульман. Тем не менее он существует. Это факт.
То есть мы должны не рассуждать о возможности халифата, а рассматривать его реально существующую версию. Может быть, когда-нибудь кто-то построит более человечный, более, скажем так, исламский халифат – не будем забывать, что есть еще шииты, у которых свое понимание имамата, – но сейчас мы имеем дело с ИГ.
И, кстати, в связи с переформатированием Ближнего Востока, надо сказать, что, скорее всего, новые образования будут объединяться на конфессиональной идее. Потому что национализм фактически себя дискредитировал, национальные государства по большому счету не состоялись. А какая другая идея способна объединить территории?
— Ну, например, федерализм.
— Федерализм – но на чем основанный? И, кстати, федерализм может предложить и ислам. В любом случае вероятность создания государств на базе религиозных идей, на мой взгляд, растет.
— Позволяют ли результаты ваших исследований предложить какие-то рецепты в идеологическом противостоянии с ИГ?
— С рецептами всегда тяжело. Один из, наверное, базовых рецептов – это системные реформы. На Северном Кавказе уж точно. Потому что все эти идеи, которые способствуют уходу молодежи, эти поиски справедливости и прочее – все это следствия системного кризиса. Он существует, это надо признать. А что ему противопоставить? Только системные реформы.
Без каких-то системных, болезненных реформ, к сожалению, очень трудно будет переломить ситуацию. Это общий рецепт.
Кроме того, есть и какие-то конкретные меры. У нас ведется много разговоров про то, что надо противостоять пропаганде, но ничего практически не делается в этом ключе. Нет грамотной, действенной контрпропаганды, нет грамотной, систематической работы с вербовщиками и так далее. Как любая сложная проблема, эта проблема требует комплексного подхода.
— На вызовы времени на Северном Кавказе принято отвечать усилением позиций так называемого традиционного ислама. Насколько это продуктивный конструкт для контрпропаганды?
— На Северном Кавказе вообще очень сложно говорить о традиционном исламе. Там есть одинаково «традиционные» ханафитский и шафиитский мазхабы, суфизм, салафизм и так далее. То есть сам традиционный ислам представляет собой мозаику. Это первое.
И второе – очень часто, к сожалению, имамы, которых называют представителями традиционного ислама, откровенно говоря, имеют очень мало авторитета среди молодежи. Поэтому здесь как раз очень важно привлечь нормальных, неэкстремистских религиозных лидеров, пусть даже они не являются официально признанными деятелями традиционного ислама.
Тут очень важна их репутация, чтобы они могли, пользуясь своим авторитетом, объяснять молодым людям, что стоит за пропагандой. Нельзя ограничивать эту деятельность рамками так называемого традиционного ислама – наоборот, надо пытаться задействовать весь спектр мирной идеологии. И для этого нужно привлекать нормальных, внятных лидеров – к каким бы течениям они ни относились.
http://kavpolit.com